Клятва при гробе Господнем - Страница 131

131

Скажите мне: не всегда ли доброхоствовал и радел вам Великий хан Махмет? Не судил ли он право судьи между вашими князьями? Обременял ли он вас податьми и пошлинами?

Если вы не видали его сами в величии и славе, спросите стариков ваших, спросите вашего Великого князя.

Ныне, вероломный племянник возмутил Орды, изгнал великого Махмета. И удалился великий Махмет к друзьям своим, русским князьям.

Горе забывающему благодеяния! Прощает Великий хан, что не с почестью встретили вы его; не оскорбляется тем, что не дружески приветили вы его, но загородили ему дорогу войском, как будто врагу.

Он ничего не требует от вас, обещает прожить мирно и только до весны, до красных дней, дайте ему покочевать в бедной земле вашей и пропитать свою дружину. Тогда он сам оставит вашу сторону и пойдет, или в злачные степи приволжские решать судьбу саблями, в бою с племянником, или удалится в глубину лесов камских, и там создаст себе новое царство, поставит свой ханский казан и сзовет к себе власть и силу.

Если не согласитесь, если хотите сражаться, если неблагодарностью оскорбите великого хана — велик Бог, и крепка еще сабля правоверных. — Испытайте! у нас достанет еще силы наказать вас!"

— Гордый посол изгнанника! две головы разве принес ты к нам? — воскликнул Голтяев, вскакивая со своего места. — Так ли просят милостыни?

"Милостыни? — вскричал Улан, и рука его опустилась на рукоять кинжала. — Прощаю безумие за юность твою", — промолвил он, подумав.

— Если гостем приехал к нам хан твой, — вскричал боярин Собакин, — пусть едет в Москву один, бить челом Великому князю. Но гостем с дружинами не приходят, Пусть распустит, разгонит он свою сволочь; для нее нет у нас хлеба.

"Бедна же ваша земля, как беден ваш ум, если для ханских друзей нет у вас хлеба, и если вы не видите, что вам не отогнать дружин от хана, пока есть у них в руках мечи".

— Не учиться нам бить ваше темное царство и гонять вас бичами из русских областей! — вскричал Собакин; громкий хохот раздался в собрании.

"Кажется, — сказал Улан, — кажется, я тебя знаю: Собакин, который д_е_р_ж_а_л стремя мое, когда я сажал на престол твоего князя? Не ошиблись в имени твоем: настоящая ты собака, лаешь на владыку!"

— Сам ты собака, татарин проклятый, свиное ухо! — воскликнул Собакин, слыша, что все хохочут от слов Улана,

"А! такая обида нестерпима! — воскликнул Улан. — Отдайте его мне головою — без того я не пойду отсюда!"

Смятенный шум раздался в собрании. Жизнь Улана была в опасности. Крик: "На битву, на битву! Прочь татарина!" — зашумел повсюду.

Оскорбленный дерзостью и безрассудностью князей и бояр, Шемяка старался утишить смятение. Ему стыдно было видеть неустрашимое мужество и величавость Улана, угрюмого, седого старика, и в противоположность тому буйство и мятеж своих товарищей.

Когда шум утих от грозных речей Шемяки, Улан усмехнулся и сказал: "Так ты, стало быть, князь, главный здесь воевода? Жалею о тебе: видно, что ты еще не привык повелевать — поучись. Я требую выдачи Собакина: хочу иметь удовольствие простить его за дерзкие речи!"

Тогда снова смятенный шум взволновал всех; уговорить было уже невозможно. Шемяка едва мог только спасти Улана от мечей и отправить его безопасно к хану.

— Мне ли должны вы повиноваться? — говорил он князьям и воеводам, — или я для того только здесь, чтобы видеть ваше буйство и срамиться перед татарином?

"Веди нас в бой, веди на Махмета, — кричало несколько голосов, — и мы повинуемся тебе!"

— Никто не смей приказывать мне: я запрещаю бой и кончу миром! — отвечал Шемяка.

"Похлопочи за себя о мире у Великого князя, если еще не проучила тебя Коломна!" — вскричал в запальчивости Голтяев.

— Дерзкий мальчишка! — воскликнул Шемяка, — я проучу тебя! Отдай меч свой и жди моего суда!

"Возьми, если можешь!" — отвечал Голтяев с прежнею запальчивостию.

— Мы не выдадим Юрьеву роду родственника Великого князя! — вскричали все.

Шемяка хотел отвечать, как внезапно прибежали к нему с известием, что между татарами и русскими началась уже битва.

— Кто дерзнул? — воскликнул Шемяка.

"Князья Стародубский и Тарусский напали на отряд татар, возвращавшийся в город с запасами, собранными в окрестности. В жестокой схватке Стародубский был убит; другие обратились в бегство; к ним кинулись на помощь…"

— К оружию, к оружию! — загремели все. — Не дадим басурманам ругаться над Русью! — В беспорядке князья и воеводы выбежали из совета. Увлеченный другими, Шемяка не мог противиться, потому что бой загорелся вдруг в двадцати местах, отдельными отрядами. Он едва мог привести его хотя в малый порядок.

Ожесточение сделалось ужасное. Татары бились насмерть. Сам зять ханский, ужасный силач, выскакал из города, с отборными наездниками. Воевода Семен Волынец, потомок славного Волынца, сподвижника Донского на Куликовом поле, сохранивший от предка своего только силу, ринулся с охотниками и схватился с зятем ханским. Только искры сыпались от мечей их, и в один раз зять ханский пал с разрубленным шеломом, а кольчуга Волынца не защитила его тела и он, раздвоенный страшным ударом, свалился с лошади.

Падение ханского зятя навело ужас на татар; они бросились бежать в город, и с диким воплем пустились за ними русские. Шемяка видел опасность, ибо Улан выступал в это время из засады, но остановить было невозможно: небольшой отряд русских врезался в самый город; другие дрогнули и побежали обратно. Темнота разлучила сражающихся; все были в смятении, беспорядке; воеводы, бояре, князя, воины бросились отдыхать, кто где мог; нельзя было сообразить ни дружия, ни отрядов.

131